– Геннадий Ильич, в апреле следующего года институту исполняется 50 лет. Он был создан по решению партии и правительства в очень короткие сроки. Чем можно объяснить столь оперативное и важное решение руководства страны, ведь после развала этой великой державы нам только и пытаются рассказывать, что якобы в те годы в нашей стране сплошь процветал “застой” производства и науки?

– Нельзя сказать, что в Союзе процветал застой науки, напротив, именно в те годы страна была в числе мировых научных лидеров. В период с 1950 по 1970 год только нобелевских лауреатов в области науки в нашей стране было семь человек. Именно мы первыми покорили космос, в биологии тоже было много успехов, как в нашей стране, так и за рубежом. Однако последствия печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года, на которой была разгромлена отечественная школа генетиков, привели к тому, что успехи большой страны в этой области были перечеркнуты. Наши ученые утратили лидирующие позиции, часть научных школ, по сути, перестали существовать. После расшифровки структуры двойной спирали ДНК в 1953 году начался настоящий прорыв в биотехнологиях. В 1961 году была начата расшифровка генетического кода, триплетность которого ранее предсказал наш соотечественник Дмитрий Гамов, и к 1965 году генетический код был расшифрован полностью. А в 1972 году была создана первая рекомбинантная ДНК. Таким образом, к семидесятым годам прошлого века всем стало очевидно, что если ХХ век был веком физики, то XXI век будет веком биологии, это понимало и наше руководство. В 1966 году началось масштабное создание биотехнологической отрасли после создания в стране Главмикробиопрома. Было принято решение о мерах по ускорению развития молекулярной биологии и молекулярной генетики и использованию их достижений в народном хозяйстве и создано сразу несколько биотехнологических научно-исследовательских институтов. Кроме нашего института, еще Всесоюзный научно-исследовательский институт молекулярной биологии, на базе которого позднее был создан ставший известным широкой публике во времена ковида “Вектор”, был образован Всесоюзный научно-исследовательский институт прикладной микробиологии. То есть наука развивалась, и довольно активно, бюджет, выделяемый на науку, тоже все время увеличивался, а ее якобы “застой” – широко тиражируемый миф.

– Какие главные и критические задачи сегодня решает ваш коллектив? Всегда интересно хоть краешком глаза заглянуть в завтрашний день: вот, например, картофель каким будет в недалеком будущем: по вкусовым качествам, стойкости к заболеваниям, адаптированности к погодным условиям нашей большой страны?

– Глобально можно сказать, что наш коллектив работает над повышением продовольственной безопасности нашей страны, созданием сельскохозяйственных растений с заданными свойствами. Сюда входят все перечисленные вами проблемы – и устойчивость к неблагоприятным абиотическим факторам окружающей среды, таким как засуха, устойчивость к температурам, засолению почв, болезням и вредителям. Кропотливая работа ведется по изучению генов, влияющих на признаки качества конечной продукции. Недавно об этом говорил на стратегической сессии по продовольственной безопасности Председатель Правительства России Михаил Мишустин: “Нынешние успехи стали возможны благодаря труду наших аграриев, исследователей, новаторов. Сейчас активно прорабатываются технологии сельскохозяйственного производства. Воспроизведения новых форм растений с уникальными свойствами, востребованных пищевой, перерабатывающей, фармацевтической промышленностью. Причем с устойчивостью к вирусам, бактериям. Занимаются этим в НИИ сельскохозяйственной биотехнологии. И делает это достаточно молодой коллектив, который увлечен своим делом”. Эти слова он произнес о нашем институте и его коллективе.

Наш институт является активным участником Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий и входит в консорциум “Курчатовский геномный центр по созданию геномных центров мирового уровня”. Таких центров у нас в стране три. Научные исследования направлены на повышение эффективности селекционной работы. Это и повышение точности отбора высокопродуктивных форм растений с использованием современных достижений генетики, таких как расшифровка геномов сельскохозяйственных растений. Это и исследования по ускорению роста и развития растений. Сейчас мы добились того, что, например, на яровой пшенице и ряде других культур в определенных условиях мы получаем до семи урожаев в год, а так как селекционеру для создания сорта нужно получить 7–8 поколений растений, то становится понятным как это может сократить сроки создания сортов с нужными производству характеристиками. Еще одно перспективное направление исследований, которое активно развивается в последние годы, – геномное редактирование растений. Без владения этой технологией невозможно быть технологически независимым. Наш институт активно ведет исследования в этой области и в настоящее время, мы первые в нашей стране несколько лет назад провели редактирование генома пшеницы, активно ведем работы по картофелю, другим сельскохозяйственным культурам. А совсем недавно провели работы по геномному редактированию новой сельскохозяйственной культуры тритикале (гибрид пшеницы с рожью), и сделано это впервые в мире. Все наши исследования направлены не только на то, чтобы повысить урожайность, стойкость к заболеваниям, адаптивность к погодным условиям, но и повысить вкусовые качества. К сожалению, селекция на технологичность и погоня за урожайностью часто коррелируются со снижением питательных свойств. Особенно это заметно на овощах. Мы видим на прилавках магазинов красивые, прекрасно хранящиеся и транспортабельные томаты, но без вкуса и запаха. Мы хорошо осознаем, что, обладая знаниями о генах, определяющих все эти признаки, можно вывести сорта и гибриды со всеми желанными для потребителей качествами.

– Геннадий Ильич, тогда следующий вопрос о кадрах. Откуда у нас в России взялись тысячи биотехнологов и генетиков, если полвека тому назад такого научного направления вообще не существовало? Вот вы – молодой академик Российской академии наук, специалист мирового уровня в области молекулярных биотехнологий сельскохозяйственных растений – выросли в липецком селе, окончили сельскую школу. Трудно было подниматься на эту вершину?

– Упомянутое мною постановление 1974 года предусматривало мероприятия по подготовке специалистов с высшим и средним специальным образованием, научных и научно-педагогических кадров. Несмотря на то что генетика к тому времени была фактически обезглавлена, уровень научных школ в стране был настолько высок, что полностью, конечно, уничтожить базу не удалось. В отдельных институтах сохранились специалисты, поделившиеся своими знаниями с молодыми кадрами. Начиная с 70-х годов научные школы начали постепенно восстанавливаться, появлялись новые. Мне повезло попасть именно к таким учителям.

Немного о себе. Вырос я на селе в простой семье: отец, участник Великой Отечественной войны, работал шофером в совхозе, а мама – в растениеводстве. С детства было интересно наблюдать за ростом и развитием растений, что, наверное, мне передалось от деда, который любил заниматься садоводством. Конечно, как и все дети, я мечтал быть космонавтом, шахматистом, путешественником и много еще кем. Ближе к завершению обучения в школе определился, что буду учиться на агронома-селекционера, и в 1987 году поехал на учебу в знаменитую Московскую сельскохозяйственную академию им. К.А. Тимирязева. Большую помощь и поддержку в этом мне оказал брат со своей семьей, который и сейчас живет на селе и продолжает заниматься личным подсобным хозяйством. Так совпало, что в 1986 году в Тимирязевке академиком Виктором Степановичем Шевелухой была организована первая в стране кафедра сельскохозяйственной биотехнологии. Кафедра стала центром притяжения высококвалифицированных ученых, преподавателей и студентов, куда я и пришел на втором курсе и где мне была предоставлена возможность заняться научными исследованиями. Эти исследования вел под руководством профессора Людмилы Ивановны Хрусталевой. Когда я пришел в институт в качестве руководителя, мне снова повезло сразу попасть под надежное крыло академика РАН Петра Николаевича Харченко, который и сегодня является научным руководителем нашего института.

Над трудностями как-то не задумывался. Наверное, что-то внутреннее всегда поддерживало желание заниматься наукой. Начало моей научной карьеры совпало со сложными периодом в жизни нашей страны. В 1993 году стал аспирантом, это было трудное время для нашей науки. Когда профессор получал зарплату значительно меньшую, чем продавец в торговом киоске. Многие мои однокурсники, мягко выражаясь, говорили, что это странный выбор. И в дальнейшем было много трудностей, но желание заниматься любимым делом всегда побеждало.

Конечно, я не мог бы состояться как ученый без моих учителей из Калабинской средней школы, преподавателей Тимирязевки и многих других, которые щедро делились со мною знаниями. Я всем им за это очень благодарен!

– А что за программа по работе со школьниками реализуется коллективом института совместно с правительством Москвы?

– Сейчас очень много говорят о воспитании молодежи и профессиональной ориентации школьников. Но воспитание – это процесс непрерывный, а лучшая профессиональная ориентация – личный пример. Наш институт много и охотно работает со школьниками Москвы и других регионов. С правительством Москвы реализуется проект “Академические каникулы”. Во время каникул ребята посещают лаборатории, лекции, знакомятся с результатами научных исследований. В рамках программы “Научные проекты” участвуют в исследованиях, под руководством наших наставников. Также работают различные кружки. Ежегодно мы проводим конференцию с участниками детских исследовательских проектов “Вавиловские чтения”, на нее приезжают ребята не только из Москвы, но и со всей России. Все это происходит благодаря увлеченным сотрудникам нашего института. Как недавно сказал на встрече с молодыми учеными наш президент В.В. Путин: “Кто будет преуспевать в генетике, тот получит принципиальные и качественные конкурентные преимущества поколенческого характера, судьбоносные”. И при современном темпе развития этой науки начинать воспитывать генетиков нужно действительно со школьной скамьи. Однако мы работаем на всех этапах образовательного процесса. Так, в институте совместно с Московским физтехом открыта магистратура, постоянно функционируют курсы повышения квалификации для селекционеров и семеноводов, мы заинтересованы в распространении знаний от самого начального звена до переподготовки уже опытных кадров, обучении их самым современным методам.

– Геннадий Ильич, если мы заговорили о геномном редактировании растений, скажите, в каком случае они будут считаться ГМО? Например, ученые отредактировали один или два генома картофеля, его следующее поколение – это уже ГМО? Это как-то регулируется законодательно?

– В настоящее время в ряде стран уже есть решения о том, что геномное редактирование не является ГМО, хотя при этом и используется генно-инженерный инструментарий, потому что в большинстве случаев при подобных модификациях, мы не добавляем в имеющийся геном чужие гены, как бывает при создании классических трансгенных растений, зачастую именно это пугало обывателей, например, помните эти “страшилки” про томаты с генами рыбы? Во время процедуры генетического редактирования мы направлено работаем с уже имеющимся геномом, не привнося туда ничего чужеродного. Чаще всего геномное редактирование нацелено на получение растений, несущих мутации по конкретным генам, что ведет к повышению генетического разнообразия. А это, в свою очередь, дает возможность отбирать хозяйственно ценные формы растений, чем и занимаются селекционеры. Только в природе мутации возникают не так часто и случайным образом, что требует колоссального поиска нужного среди миллионов растений. За тысячи лет человек постепенно отобрал из дикорастущих сородичей такие формы, и сейчас этот процесс продолжается. Геномное редактирование позволит направленно создавать такие мутации и значительно сократить время выявления таких форм. В нашей стране правовой статус генетически редактированных растений пока не определен, что сдерживает проведение прикладных работ. Я считаю, что такие растения должны получить отдельный юридический статус и выведены из-под регулирования, определенного для ГМО. Тем более что генетически редактированные растения ничем не отличаются от полученных естественным путем мутантных форм растений.

– В стране все говорят о важности технологической независимости от импорта. На кону – продовольственная безопасность. Сегодня мы сильно зависимы от импорта семенного материала? С какими сельхозкультурами дела в этом плане действительно критичны? Сумеем защитить сами себя?

– Действительно, по ряду культур наша страна оказалась зависима от импортных семян. Если посмотреть статистику, то можно увидеть, что почти все семена сахарной свеклы на сегодняшний момент импортные, значительная часть семян кукурузы, подсолнечника, сои, пивоваренного ячменя, овощных культур также завозится из-за рубежа. Но, нужно отметить, что по такой стратегической культуре, как пшеница, мы совершенно не зависим от зарубежных семян. За это мы благодарны нашим выдающимся селекционерам, таким как академик Людмила Андреевна Беспалова и академик Баграт Исменович Сандухадзе, и многим другим. С целью преодоления зависимости от импорта семян государство сейчас предпринимает энергичные шаги по поддержке и развитию российской селекции и семеноводства: создаются селекционно-семеноводческие центры, выделяется дополнительное финансирование на научные исследования, подготовку кадров, к этому процессу постепенно подключается бизнес. Мы это видим на примере нашего института. Буквально на порядок за последний год выросло число обращений от крупных агрохолдингов о проведении совместных работ в области селекции растений. Конечно, невозможно одномоментно решить все проблемы, которые копились десятилетиями, но сейчас страна имеет все возможности в обозримом будущем стать полностью независимой от импорта семян. И все предпосылки для этого есть, начиная от заинтересованности государства и бизнеса и заканчивая уровнем науки в нашей стране. Конечно, предстоит огромная длительная работа по созданию и развитию научных школ по селекции важнейших сельскохозяйственных культур. Не менее важно поддержать и сохранить существующие.

– Геннадий Ильич, как институт доносит информацию о своих научных разработках (новых сортах) до потенциальных интересантов: агрохолдингов, кооперативов, фермеров?

– Наш институт активно взаимодействует с реальным сектором экономики. Это, прежде всего селекционно-семеноводческие центры, с которыми у нас тесные связи в области селекции и семеноводства сельскохозяйственных культур. У нас есть коллеги, с которыми мы давно и плотно сотрудничаем. Сайт нашего института всегда доступен для ученых и практиков.

– В завершение два коротких вопроса. Все-таки в каком возрасте и на каком этапе своей жизни вы осознали, что можете стать большим ученым и крупным руководителем?

– Да я еще не осознал. Столько всего интересного и важного, что требует внимания. Просто занимаюсь любимым делом.

– Скажите, какими качествами должны обладать молодые люди, мечтающие сделать мир лучше с помощью науки?

– В первую очередь это порядочность, ответственность перед будущими поколениями. Честность – еще одно очень важное качество для ученого, и в первую очередь перед самим собою. Правда ли у меня получилось то, что я задумал? Не надо ли перепроверить данные? Ну и интерес, здоровое такое немного детское любопытство “А как это устроено? А как сделать, чтобы оно работало лучше?” – часто это именно та мотивация, которая движет нашими сотрудниками. В науке нет случайных людей, сюда приходят те, кто “горит” на работе, кто увлечен своей темой. “Понедельник начинается в субботу” – у нас по-прежнему это так. Наука – это творческий и непрерывный процесс. Нельзя думать над своей задачей с 9:00 до 18:00, и ровно в 18:00 “отключать” голову, работа ученого в каком-то смысле круглосуточная, к этому нужно быть готовым. А так у нас, наверное, идеалистов больше, чем в любой другой области, все приходят с желанием сделать мир лучше, пусть не всегда осознанным и сформулированным. В целом нужно просто хотеть что-то сделать, желать работать, любить свою область исследования, и тогда все получится.

И еще, очень приятно видеть на прилавках продукцию, в которой есть часть результатов и твоих исследований, воплощенных в те или иные технологии.

Шамсят КАГЕРМАНОВА,
“Сельская жизнь”.